Использование кизяка у калмыков

Кизяк (тюрк.) — высушенный в виде лепешек или кирпичей навоз домашних животных с примесью резаной соломы применяется с древних времен на Ближнем Востоке, Кавказе и Средней Азии как топливо и строительный материал. Использовали его и в России. В калмыцкой пословице «Мать, состарившись, становится бабушкой, кизяк, прогорев, превращается в золу», сравнительная параллель «мать — кизяк» определяла главную суть: то, что дает жизнь.

У калмыков кизяк (аргсн) в условиях кочевья был незаменимым источником тепла и приготовления пищи, компонентом многих обрядов — поклонение огню, свадьба. Так, приобщение невестки к новому дому было в том, что она бросала в огонь очага кусочек сала и кизяк, отказ от сватовства обозначал тот же кизяк.

Во время перекочевки люди и скот проходили между кизячными кострами, зажженными по обеим сторонам дороги: очищающее действие. Об этом в стихотворении «Кочевье» Д. Насунова:

В пламя гневное сыпали соль,
Чтоб не ныли душевные раны,
Чтоб остались здесь горе и боль,
Чтоб не шла за кочевьем холера,
Чтоб не мерзла в пути голытьба.

В калмыцкой загадке-триаде («Что юрта холодна — хозяина вина...») и поговорке «В доме ленивого нет топлива, в доме обжоры нет пищи» — указка на заготовку кизяка. Навозные лепешки в степи женщины и дети собирали в кожаные мешки — уут. В поэме Г. Даваева «Смерть в степи» Эльзя «в степь уходила, / В ууту кизяки собирала» (пер. М. Ватагина), в стихотворении X. Сян-Белгина «Поющий курган» одна из женщин к кургану «приходила, седа, как пыль, / С кизяком ууту волоча» (пер. Д. Долинского).

Кизяк лепили в форме сакрального круга, отождествляя с солнцем по сходной функции, сушили на солнце. На каждом кизяке тюрко-монгольские народы щепотью пальцев вдавливали орнамент, складывали возле домов и кибиток в виде пирамидки. Картина одного из современных дагестанских художников с изображением таких рядов носит название «Гимн кизяку», а фотохудожник А. Магомедов представил на московской выставке снимки дагестанских поселков, где орнамент кизяков на стенах домов горцев являл первоэлементы гармонии человека с природой. У агулов такое топливо в виде небольших плоских четырехугольных плит складывалось по краям крыш, защищая дом от дождя и ветра. М. Хонинов смену жилища после кибитки обозначил сносом «саманного горюна» («В новом доме»).

По словам фольклориста Т. Борджановой, кизяк, найденный на месте, где есть привязь для молодняка из волосяной веревки (зел), обладал магической функцией: у подобравшего этот кизяк исчезают все грехи. Делили его поровну только между родственниками, таким образом олицетворяя поддержку семьи, рода, огня очага. Отдавать чужим значило прервать род. Это находит отзвук в четверостишии Михаила Хонинова: «Если родни много есть у меня, / Где бы я ни был, я этим силен. / Если не знаюсь с родней, тогда я / Лишь кизяку должен: родственник он» (пер. Р. Ханиновой). Здесь поэт трансформирует калмыцкую пословицу «Одним поленом огонь не разведешь, одинокий человек без людей никто». В его двустишии та же мысль дана в сравнении: «Одной лучиной не зажечь костер из кизяка, / Одной рукой не может быть запружена река» (пер. А. Внукова).

По полевым записям Т. Борджановой, кизячная пирамидка была сверху обмазана той же смесью и напоминала формой кибитку. Неслучайно сказочные герои прячутся от погони врагов в такой спасительной горке. Калмыки, когда брали кизяк из пирамидки, образовавшееся внутри пространство завешивали (ср. полог юрты), чтобы не промокало и выполняло защитную роль. Идентификация кизячного сырья — в двустишии Хонинова о вражде: «Вражда словно кизяк овечий тлеет под котлом. / А то вдруг вспыхнет — палящим обожжет огнем» (пер. М. Семенова). Овечий кизяк отличался большим жаровыделением, людская вражда — опасностью.

Кизячный дым у многих народов почитался священным, поскольку был связан с огнем, жертвоприношением Небу. В йорялах желали, чтобы из родного очага всегда поднимался дым, чтоб над новым кочевьем струился дым.

Национальная этнокультурная традиция в фольклоре и литературе через вид основного топлива у калмыков являла взаимодействие предметов и явлений в окружающем мире, наполняя его гармоническим смыслом кочевого бытия. «Пусть над кочевьем дым струится, / пусть в очаге зола тепла, / пусть пыль до неба восклубится, /пусть будет степь моя светла».

Римма Ханинова

Источник фотографий: Russia.Travel